Председатель правления АРПП «Отечественный софт» Наталья Касперская — о состоянии и перспективах IT-отрасли.

Два года постоянно ужесточающихся технологических санкций не только не разрушили российский IT-рынок, но даже укрепили его. Отечественные компании многократно наращивают выручку и ищут новые точки развития, а профильные министерства во взаимодействии с ключевыми ассоциациями занимаются донастройкой регулирования. Председатель правления Ассоциации разработчиков программных продуктов (АРПП) «Отечественный софт», президент ГК InfoWatch Наталья Касперская рассказала «Ъ» о своем взгляде на текущую ситуацию на IT-рынке, проблемах отрасли, а также роли ассоциации в развитии индустрии.

— Как вы считаете, в каком состоянии сегодня, после двух лет санкций, находится IT-отрасль, и в частности софтверная индустрия, и какие тренды вы можете обозначить в ней?

— Трендов несколько. В первую очередь, в импортозамещении ПО появилась системность. Раньше замещение иностранных продуктов носило, с одной стороны, хаотичный, а с другой — даже формальный характер. Например, организации при правительстве отслеживали такой показатель, как процент закупки отечественных решений в рамках госзакупок. Но государственные заказчики придумывали сотни уловок, чтобы отчитаться о высокой доле российского софта в закупках, закупая при этом зарубежное программное обеспечение. Мы в АРПП систематически боролись с этой ситуацией, и, если бы не СВО, боролись бы еще много лет. После начала СВО ситуация кардинально изменилась. У заказчиков появилось понимание того, что покупать западные решения больше не выйдет. Начался реальный, а не номинальный процесс импортозамещения.

Второй тренд заключается в том, что замещение зарубежного ПО стало более последовательным. У компаний-потребителей появилась потребность в замещении полного стека программного обеспечения, а не отдельных решений, из-за чего они стали подходить к процессу более вдумчиво и планировать эту работу на долгий срок. Третий и важный тренд — это кратный рост закупок компаниями сложных решений, в области которых ранее доминировали зарубежные вендоры. Это операционные системы, инженерное ПО, ERP и т. д. Пока по ряду направлений российские решения не могут полностью по функционалу заместить зарубежные, но процесс идет, и у заказчиков, и у производителей есть общее понимание дальнейших действий.

В свою очередь, в тех сегментах, где российские решения на внутреннем рынке и без того занимали существенную долю, взрывного роста не вышло. Это, например, сегмент информационной безопасности, где объем рынка вырос на 20–25% год к году, по нашим данным, и этот рост был обеспечен не импортозамещением, а скорее ростом атак на инфраструктуру российских предприятий.

— Какие-то негативные тренды можете выделить?

— Нам бы хотелось более системного и дальновидного подхода к импортозамещению от регуляторов. Дело в том, что созданные ранее ИЦК сегодня устроены по принципу колодца — эти центры никак не связаны между собой, они не координируют работу друг с другом. Отсюда — значительное дублирование. Например, внутри одного ИЦК компания разрабатывает САПР для судостроения. Зачем разрабатывать такой САПР с нуля, тогда как можно взять за основу уже имеющиеся отечественные решения? Может, разработчики не знают о наличии аналогов?

Вторая проблема — это продолжающийся рост разработки ПО под собственные нужды в ряде крупных государственных компаний, в том числе с использованием государственных средств, выделенных на импортозамещение. Одно дело, когда эти компании используют свои ресурсы. Совершенно другое — когда на это тратятся государственные деньги. При этом публично эти компании заявляют, что планируют выводить эти решения на открытый рынок, но мы таких примеров пока не видим. Эта проблема порождает сразу три негативных эффекта: рост конкуренции за и без того ограниченные трудовые ресурсы, дублирование систем и невозможность использования созданных внутри одной корпорации систем другими участниками рынка, неэффективное использование государственных средств.

— Пытаются ли сегодня зарубежные вендоры, объявившие в 2022 году о своем уходе, вернуться на российский рынок?

— Да, конечно, пытаются. Кто бы что ни говорил, но российский рынок ПО достаточно большой, для некоторых из зарубежных вендоров он был ключевым и одним из наиболее маржинальных. Сейчас наша общая задача в том, чтобы не дать им вернуться, вновь не попасть в ту же ловушку зависимости от иностранного. В 2022 году мы увидели, чего стоят обещания западных компаний. Сейчас, в 2024 году, в России нет проблем с собственным софтом: в реестре отечественного ПО больше 20 тыс. продуктов, и они способны закрыть практически все потребности российских компаний в программном обеспечении. В тех же сегментах очень узкоспециализированного ПО, где российских решений нет (а это не более 1–2%), проблему можно решить за счет целевой господдержки компаний, которые за разработку этого софта возьмутся.

— Уже два года, как российские разработчики живут без конкуренции с зарубежными вендорами. Как меняется внутренний рынок IT-разработки? Какие процессы сейчас происходят и видите ли вы укрупнение рынка?

— Полагаю, что по многим направлениям укрупнение рынка необходимо. Вот простой пример: в России, по разным оценкам, зарегистрировано до 50 отечественных операционных систем, в основном это клоны Linux. Мы давно просили Минцифры ограничить число ОС, которые можно считать российскими. Такой шаг позволит упорядочить ситуацию. Изначально министерство готово было пойти на этот шаг и ограничить реестр тремя отечественными ОС. Но потом министерство ослабило свою позицию по этому вопросу, объяснив это свободой конкуренции. Однако сейчас разработчики и так завалены работой по интеграции своего софта с различными отечественными продуктами и системами, и они физически не могут адаптировать продукты под десятки ОС — на одном этом шаге импортозамещение может захлебнуться. Поэтому, возвращаясь к вашему вопросу, консолидация на рынке ОС явно востребована. Говоря же в целом об IT-рынке, мы наблюдаем сейчас процессы консолидации в разных сегментах, и это вполне здоровое явление.

— IT-индустрия в России считается самой благополучной с точки зрения количества льгот и преференций. Как думаете, этих мер достаточно? Или у разработчиков есть незакрытые потребности?

— Я считаю, что отрасли дали хорошие льготы и возможности — сейчас их достаточно. Единственный нерешенный вопрос по этому направлению — это истечение срока действия нулевого налога на прибыль для IT-компаний: он оканчивается 31 декабря этого года. Мы предлагаем регуляторам установить налоговую ставку на уровне 3% бессрочно. Налоговая ставка 20% не позволит IT-компаниям вкладывать средства в расширение и так необходимые сейчас инновации.

— Ассоциация «Отечественный софт», которую вы возглавляете, считается достаточно влиятельной в российском GR-поле. Вам удается лоббировать многие нормативные решения в пользу отечественных разработчиков. Какие из инициатив АРПП, реализованных в отрасли, вы считаете наиболее эффективными?

— По сути, АРПП еще с 2009 года стояла в авангарде идей импортозамещения и поддержки развития отечественных разработчиков. Благодаря ассоциации было обосновано создание Реестра российского ПО, введены для отрасли такие льготы, как нулевая ставка НДС и пониженные социальные отчисления для российских разработчиков, сформированы более 40 стеков отечественных решений для госсектора и госкомпаний. В целом каждая ключевая для IT-отрасли инициатива разрабатывалась регуляторами совместно с АРПП. За 15 лет своего существования ассоциация стала центром компетенции в области создания нормативной правовой базы в сфере импортозамещения и площадкой для прямого диалога с государством.

— Над какими инициативами ассоциация работает сегодня?

— Сегодня мы работаем по ряду направлений. Первое — это, как я уже сказала, продление льготной ставки по налогу на прибыль. Второе — наше постоянное направление работы, это борьба с присутствием в реестре отечественного ПО клонов зарубежного программного обеспечения. Третий вектор — борьба против пиратства. В Минцифры сейчас есть инициатива по легализации пиратства, мы считаем ее деструктивной. В-четвертых, вместе с Минцифры мы прорабатываем отмену НДС при продаже программного обеспечения между российскими и белорусскими компаниями. Есть и еще с десяток более мелких инициатив.

— Как считаете, достаточно ли сегодня российским разработчикам внутреннего рынка для успешного развития?

— Внутреннего рынка сейчас вполне хватает для роста. По итогам 2022 года после ухода зарубежных вендоров падение IT-рынка в России составило всего 10% — это очень хороший результат, так как аналитики предсказывали падение на 30–40%. Этот показатель говорит о востребованности российских решений.

Экспорт также нужен, но он должен, с одной стороны, быть системным, а с другой — отличаться от того, что делают на внешних рынках западные вендоры. Проще говоря, мы должны предлагать зарубежным партнерам не продукт в закрытой коробке, а технологию — возможность доработки решений, открытие архитектуры решений и, возможно, исходных кодов, программы по обучению программированию для третьих стран и так далее. Только таким образом российские компании смогут получить преимущество перед зарубежными технологическими гигантами, с которыми им предстоит конкурировать.

— Как за рубежом изменилось отношение к российским IT-решениям за эти два года?

— Мы не можем точно сказать, что о нас думают за рубежом. Но могу отметить, что определенный интерес к российским продуктам и технологиям, осторожно проявляемый разными странами, есть, и он растет. Зарубежным заказчикам в 2022 году ясно дали понять, что любые технологии могут быть отключены извне, и поэтому им интересно изучить альтернативы.

— Какие у вас ожидания по развитию рынка разработки ПО в России в ближайшей перспективе?

— Я думаю, что в ближайшие два года взрывной рост рынка за счет импортозамещения сохранится. Затем к 2026–2027 годам рынок перейдет к более спокойному темпу роста, которого будет достаточно, чтобы поддерживать его развитие и расширение.

Источник